Следуя небезызвестной теории «плавильного котла», Гамилькара, несомненно, стоит причислить к числу американцев; он – уже двадцатое поколение своей семьи, проживающее на территории Соединенных Штатов. Однако корни, если оглянуться на историю, ведут в совсем иные места и по молодому человеку это порой очень заметно. Свою родословную он выводит от Пьера Террайля дю Баярда, французского полководца времен Испанских войн, прозванного «рыцарем без страха и упрека»; ну или же «добрым рыцарем» - поговаривают, что из двух прозвищ сам Террайль предпочитал последнее. Однако это не единственный значимый предок в ряду достойных упоминания – и, поскольку история второго тесно связана с бытием Баярда-младшего, её можно рассмотреть отдельно, поместив чуть ниже.

Спойлер внутри спойлера

Пра-пра-пра… Словом, много «пра» или же просто пращур юноши, Эрнотон, отправился в Америку искать счастья в годы Второй Мировой войны; он был известным инженером-оружейником, специализировавшимся на артиллерии и в оккупированной Франции вынужден был бы работать на доблестных представителей национал-социализма (которых в народе отчего-то любят звать просто фашистами), чего предпочел избежать. Профессиональная деятельность Эрнотона была, несомненно, сферой его глубочайшего интереса, который, возможно, отчасти был вызван кровью Оружия, текущей в венах его предков на протяжении нескольких столетий. Исследование природы этого явления было второй страстью древнего инженера, а попытки объединить живое демоническое Оружие с мощью орудий, залпы которых сотрясали моря, составляли цель его жизни.
Первые несколько лет в Америке Эрнотону приходилось довольствоваться второстепенными ролями, но постепенно, когда подозрения насчет того, не шпион ли он, спали, молодого человека начали подпускать к более серьезным заказам, один из которых приобрел для него особую значимость…
Поселившись в Куинси, инженер объединился со своими коллегами на верфи Бетлэхэм Стил Корпорейшен; их текущей разработкой значился тяжелый крейсер нового образца, лучший во всем американском флоте. Однако на пути реализации проекта лежало много трудностей, самой значимой из которых можно назвать основную фишку корабля – его орудия главного калибра. Корень проблемы, система полностью автоматической перезарядки, ранее использовалась лишь на малых калибрах и, будучи переиначена на восьмидюймовые снаряды, доставляла создателям немало хлопот.
Какое-то время казалось, что воплотить в жизнь капризный механизм вовсе не удастся; в конструкторском бюро царило уныние, однако сам Эрнотон от разработки отказываться не собирался. Еще бы, ведь подобное творение смело можно было назвать венцом самой идеи артиллерии, вершиной её развития! Остановиться на подходах к совершенству было бы не просто неправильно – это стало бы преступлением; по крайней мере, так считал Эрнотон, готовый на все, дабы его творение воплотилось в металл. Судьба, правда, была к нему неблагосклонна и это приводило вспыльчивого француза в бешенство, однако, как известно, удача – дама переменчивая…
Конец сорок второго года двадцатого столетия застал гасконца в упадке моральных и физических сил, с которыми тот боролся классическим способом – обильными возлияниями Бахусу. И вот, как-то вечером, сидя в баре, инженер завел новое знакомство; женщина, назвавшаяся Элизабет Пэррис, подошла к нему сама, более того – оказалась на диво сведущей в темах, интересующих оружейника. Странно ли это было? Весьма; сперва Эрнотон заподозрил, что столкнулся с весьма приземленным явлением под названием «промышленный шпионаж». Однако со временем, проверив новую знакомую по всем имеющимся информационным каналом, укрепился в мысли, что здесь таится нечто иное.
И впрямь; Элизабет оказалась… ведьмой. Не одержимой разрушением в привычном смысле, как это с ними случается, но поклоняющейся данному явлению, как высшей форме искусства. И в поисках своих решила направить стопы в область современного оружия, набирающего все более и более грозную мощь.
Следуя заветам Шибусена, следовало бы её, конечно, убить; но Эрнотон, ведомый поиском совершенства ничуть не в меньшей степени, чем сама Элизабет, был готов принять помощь и от ведьмы, если это потребуется.
Не забегая в излишние технические подробности, можно отметить, что им удалось достичь успеха; тяжелые крейсера типа «Де Мойн» увенчали свою линейку, став вершиной развития чисто артиллерийских кораблей. Однако Вторая Мировая подстегнула развитие не только классических орудий; входило в силу ракетное вооружение и в результате из проектировавшихся двенадцати крейсеров на воду сошли лишь три – «Де Мойн», «Салем» и «Ньюпорт Ньюс», а дальнейшие разработки крупнокалиберной артиллерии были сочтены недостаточно перспективными и свернуты.
Разозленный и разочарованный, Эрнотон удалился от дел, переехав из Куинси в небольшое поместье, расположенное в предместьях города, давшего название его лучшему творению – «города монахов», Де Мойна. Оставшуюся часть своей жизни, оказавшуюся, к слову, аномально долгой, он посвятил экспериментам по внедрению своих разработок в классическое демоническое оружие; на публике в обществе Элизабет он больше не появлялся, хотя говорят, похожую на нее женщину порой видели на улицах «города монахов».

Ко времени рождения Гамилькара означенный предок остался, понятное дело, лишь в легендах; однако, несмотря на давность событий, члены семьи все же о них помнили, быть может, лишь без некоторых подробностей. И впрямь, они ведь были многим обязаны инженеру! Ему действительно удалось создать удачные наработки Оружия артиллерийского типа, проявлявшиеся, впрочем, не каждое поколение, но создавшие клану определенную репутацию, которой потомки гасконца удачно воспользовались.
Ну, как удачно… Родители Гамилькара – да и не только они – основной сферой своего заработка, да и вообще деятельности, избрали сферу не вполне законную. Они работали с организованной преступностью Штатов и, по некоторым сведениям, даже с итальянской мафией, организуя трансфер и перепродажу оружия различных типов. В Академии Смерти сия не очень достойная чета в свое время также обучалась, однако большого значения этому факту не придавала. Да и ребенку не уделяли должного внимания, предпочитая тратить свободное время, которого вечно не хватало, на собственные увеселения.
Близким человеком для новоиспеченного Оружия пока неведомой формы стала та, кого в семье принято было называть просто тетушкой Лиз – хотя, по совести сказать, на отца, которому вроде как приходилась кузиной, она походила не очень сильно. Высокая, моложавая – можно даже сказать, лишенная возраста, настолько затруднительно было бы его определить – и насмешливая тетя проводила с ребенком большое количество времени, которое, к слову, никогда нельзя было назвать скучным. У нее всегда находилась интересная история, игра… Или тема для размышлений, часто весьма недетская.
Именно в рамках последней воспитательной меры произошло ключевое событие; как-то раз, когда маленький Гамилькар спросил тетю о смысле существования, та усмехнулась и, потрепав его по волосам, сказала, что лишена смысла жизнь без стремления к совершенству. После этого мальчик долго размышлял над собственным предназначением и ролью, что вообще отведена Оружию. Может ли быть, что единственный смысл его рождения – истребление сверхъественных существ? Истории о Шибусене в этом аспекте были довольно однозначны…
Не считая тети и некоторой обслуги, проживавшей в поместье, круг общения Гамилькара не отличался большой шириной. Он рос тихим и проницательным ребенком, предпочитавшим наблюдать за сверстниками со стороны, а не общаться с ними, что позволило ему составить некоторое впечатление о человеческой психологии. Подобная манера поведения не способствовала образованию большого количества дружественных уз, но позволяла действовать вдумчиво, не поддаваясь чужому влиянию.
Размышления о смысле жизни в итоге привели Гамилькара на весьма неортодоксальную тропу; ярким примером может служить случай, произошедший двенадцать лет назад, то есть, когда ему было восемь. Во время поездки в небольшом домике, где остановились Гамилькар и Лиз, произошел пожар; выбравшись наружу, мальчик обнаружил, что забыл внутри своего кота. Движимый искренней привязанностью, а также всплывшей внезапно мыслью о том, что Оружие не только разрушает, но также и защищает, он спокойно зашел в пламенеющее здание, сделав это столь внезапно, что тетушка банально не успела ничего предпринять. Замотав лицо платком, ребенок отыскал в комнате напуганного зверя и, подхватив его на руки, бросился к выходу; однако в тот самый момент поврежденные балки дрогнули, обрушиваясь.
Инстинкт самозащиты, движимый стремлением сохранить жизнь, заставил Гамилькара впервые трансформироваться в свою полную форму Оружия; броня устояла перед обломками рушащегося дома и языками пламени, как уцелел и спрятанный внутри кот, таким образом невольно сыгравший важную роль в тренировках своего хозяина.
Таким образом, лишившись сомнений в правильности своего пути, молодой Баярд начал уделять большую часть досуга саморазвитию; ему предстоял большой путь, да и к поступлению в легендарную Академию стоило должным образом подготовиться – было бы ужасно неловко, обладая столь великолепной силой, использовать её недостойным образом.
Узнав о произошедшем, родители сочли, что Гамилькар может на славу послужить благу семьи и в целом вполне готов узнать сакральную правду, открыв ему – без подробностей – чем на самом деле занимаются. Реакция была, однако, не вполне прогнозируемой…
Отказавшись участвовать в криминальной деятельности, мальчик выразил недовольство и заявил огорошенному старшему поколению, что вынужден покинуть дом, запятнавший себя подобным образом; по-хорошему, стоило бы вручить их в руки органов правопорядка, но родственные связи не позволяют ему поступить подобным образом, вынуждая промолчать голос совести.
Гамилькар и вправду ушел из дома, оставив в размышлениях на сей раз уже родителей; по итогам размышлений они пришли к выводу, что разыскивать и, тем более, ловить его себе дороже – учитывая особенности оружейной формы, казус мог выйти неимоверный, к тому же с шумом, который был бы совершенно некстати.
Лишившись места, которое можно было бы назвать домом, Гамилькар, как можно убедиться из случая выше, ничуть не уступавший своему предку в упертости, решил найти способ жить самостоятельно, покинув столицу штата Айова и понемногу двинувшись в сторону Невады, где в глубинах пустыни Блэк-Рок таился город Смерти.
Зарабатывать на жизнь не всегда просто, однако младший Баярд, найдя применение своим способностям, делал это достаточно успешно; он открыл свой личный «счет», убив нескольких зарождающихся Кишинов, допекавших местных жителей и, заработав благосклонность последних, решил наиболее насущные проблемы, заложенные в нижнем ярусе пирамиды Маслоу. Одного этого, впрочем, было недостаточно; чувство самолюбия, может, и было удовлетворено, но мятущаяся душа юноши искала чего-то еще.
По прошествии пары лет, остановившись уже на земле Невады, в маленьком городке Сильвер-Спрингс, Гамилькар целый день прошатался по улицам, изучая быт и обычаи этого места, что было его обычаем по приезду. Внимание молодого странника поневоле привлекла кузница – заведение нечастое, к тому же украшенное несколькими искусно выполненными статуями. С появлением одушевленных клинков холодное оружие пережило свой Ренессанс и, пускай не обладало популярностью огнестрельного, все же пользовалось устойчивым спросом. Наблюдая за игрой пламени в горне, Баярд чувствовал непривычное волнение; однако темы для разговора с кузнецом он так и не измыслил, оставшись на несколько часов простым наблюдателем. Мастер молота же, выйдя наружу и обнаружив внепланового гостя, в не слишком приветливых выражениях поинтересовался, что тому нужно. Гамилькар вкратце поведал ему свою историю – в отцензуренном варианте – и мужчина подобрел, пригласив даже остановиться у себя на несколько дней. Внимание к работе было ему, кажется, искренне приятно, и, видя искреннее любопытство юноши, Башелье, - именно так звали кузнеца, - предложил ему стать своим учеником.
Он был непрост, этот живущий в провинции адепт кузнечных мехов; сам выпускник Шибусена, мудрый, как и большинство людей, наделенных немалым жизненным опытом, он стал наставником Баярда, определив формирование его личности не меньше, чем в свое время тетя. Циничный прагматик, Башелье лишь посмеивался над идеализированными представлениями ученика, хоть и одобряя некоторые благородные порывы. Первейшей же его целью, однако, было обучить юношу работе с металлом, а направлений для развития в этом деле хватало с избытком; точно творец эпохи Ренессанса, Башелье отличался крайним многообразием интересов - он чеканил монеты и медали, изготовлял драгоценные уборы и оружие, лепил статуи…
Гамилькар, мысля вполне определенным образом, остановился в основном на оружии, иногда, в качестве самовыражения, берясь за изготовление различных художественных безделушек. Да, в плане мастерства он был лишь тенью своего учителя, но все же тенью, достойной человека, который её отбрасывал – или, по крайней мере, со всем усердием стремящейся к этому.
В свободное время, которого было, увы, не так уж и много, юноша увлекся сноубордом, пользуясь тем, что штат Невада предоставлял богатые площадки для реализации этого хобби. Будучи шестнадцати лет от роду и отучившись первый семестр в Шибусене, он даже решил на зимних каникулах поучаствовать в юношеском состязании, посвященном этому виду спорта.
Человек, однако, предполагает, а судьба – располагает. Отправившись на соревнование в гордом одиночестве, поскольку наставник был в отъезде, Гамилькар стал свидетелем того, как на извилистом серпантине горной дороги внезапная лавина скинула в реку автобус с детьми, двигавшийся на то же самое мероприятие.
Помощь должна была придти, но как скоро? В таком деле, учитывая окружающую обстановку, каждая минута промедления гибельна; даже не оглянувшись на видневшийся вдали пик, где должно было происходить состязание, Гамилькар лишь испустил раздраженный вздох и спустился к реке, скидывая одежду. Это было, наверное, глупо, но другого выбора просто не было: следовало обеспечить максимально возможную плавучесть, коей ткань и, тем более, обувь никак не способствовали.
Нырнув в ледяную воду, молодой человек чувствовал себя окутанным жидким пламенем, обжигавшим каждый сантиметр кожи; он был близок к тому, чтобы потерять сознание, но чувство долга, слившееся воедино с упрямством, не дали этому случиться. Сконцентрировав силу воли, Баярд возвращался к автобусу вновь и вновь, вытаскивая пострадавших. Под мостом нашлось относительно сносное укрытие от ветра, но и там жаловаться на излишнее изобилие тепла не доводилось; особенно тому, кто вынужден был не раз циркулировать по берегу, оказываясь как в воде, так и на открытом воздухе. Итог оказался предсказуем: позаботившись о детях, сам Гамилькар очутился в больнице, промерзнув до костей и серьезно отморозив большую часть кожи. Особенно пострадали ноги; со спортивной карьерой, если так можно назвать увлечение сноубордом, на ближайшие годы смело можно было прощаться, учеба и деятельность Оружия тоже стояли под вопросом.
Однако организм все же был молод и крепок; естественные восстановительные процессы, дополненные железным стремлением вернуться к привычной жизни и лечением от нежданно появившейся на горизонте дражайшей тетушки, сделали свое. За год Гамилькар, подобно фениксу, восстал из пепла, не полностью, конечно, но до уровня, на котором мог работать в кузнице, посещать Академию и ходить на задания. Кошмарные шрамы от обморожения, покрывающие большую часть тела, постепенно рассасывались, к нынешнему сроку оставшись в довольно скромном количестве.
Решив оставить уединение и переехать поближе к Академии, чтобы ученику было проще, Башелье приобрел участок в горах Сьерра-Невада, где недавно обнаружились залежи весьма полезных в кузнечном деле бокситовых руд и выстроил там куда более внушительную мастерскую, чем в Сильвер-Спрингс; способствовал тому недавно заключенный с Death Military Industries контракт, согласно которому изготовленное учителем и учеником оружие выкупалось компанией, взамен же им время от времени надо было выполнять промышленные заказы и осваивать новую сферу – производство оружия огнестрельного.

С тех пор минуло несколько лет. Обретя финансовую независимость, Гамилькар первым делом приобрел старые владения семьи в Гренобле, не без некоторой гордости порой называя себя сеньором, хотя дворянской системы, разумеется, уже больше тысячелетия нет...

Гамилькара можно назвать целеустремленным человеком, наделенным железной волей и высокими амбициями, подогреваемыми обидой на свою семью и желанием достичь, если можно так выразиться, величием вопреки. Обладая сильным чувством долга, он способен ставить профессиональные задачи выше своей жизни и желаний, за исключением некоторых случаев, идущих вразрез с иными пунктами своего мировоззрения.
С раннего детства он был довольно асоциальной личностью, что не вызывает удивления, даже учитывая осознанное стремление дистанцироваться; характер молодого человека достаточно противоречив сам по себе. Несмотря на проницательность и рациональность, иногда он может быть вспыльчивым гордецом, способным на большое злопамятство.
Свободолюбие и высокое мнение о собственных способностях (вполне оправданное) придают ему должную долю достоинства; будучи в регулярных противоречиях с Дисциплинарным комитетом, Гамилькар в конце концов обратился к Шинигами с личной просьбой вывести его из-под отчетности данной организации. «Я могу пойти против закона, но не против собственной совести. Я делаю то, что должен» - заявил он Киду, после чего тот, будучи знакомым с репутацией Баярда, поразмыслил немного и милостиво предоставил соответствующее разрешение.
Несмотря на бунтарские взгляды и оппозицию Комитету, Гамилькар находится в хороших отношениях со многими представителями Академии, среди которых числятся как учителя, так и студенты. Обладая силой, высоким интеллектом и готовностью к самопожертвованию, он пользуется известным уважением, хоть и не всегда сопровождаемым пониманием. Немногословность и склонность открыто выражать свое мнение, вплоть до грани бестактности, дополняют противоположную чашу весов; иногда он может за целый день не проронить ни единого слова, молча работая или тренируясь, отчего даже один из наиболее близких Оружию людей, Башелье, назвал ученика «одиноким и скрытным». Тут, несомненно, сказался разрыв с семьей, пусть и спровоцированный самим юношей; он не горит желанием подпускать людей к себе и набрал девяносто девять душ в полном одиночестве, причем очень оперативно. Для завершения коллекции осталась лишь душа ведьмы… Однако на простые задания Гамилькар ходить не перестал; психолог мог бы предположить, что самовыражение, получаемое от работы в кузнице, Баярд дополняет простым и понятным садизмом на поле боя. Ему действительно нравится истреблять противников, желательно – не без вызова для себя, из-за чего (а также в силу высокой самооценки) Гамилькар нередко начинает бой несерьезно, входя в раж по мере действия. В этом плане ему приходится сдерживаться в Академии, где артиллерист успел завоевать репутацию одного из признанных мастеров дуэлей. Столь странным образом сочетая созидание и разрушение, он сам, кажется, нимало не испытывает неудобств.
Немногие смертные могу вынести изнуряющий жар, в котором работает Гамилькар; он стоит в тигеле на вершине Сьерра-Невады и выковывает оружие великолепного качества своим раскаленным молотом.

Гамилькар является весьма одаренным Оружием, чему свидетельством скорость, с которой он продвигался по тернистой дорожке, ведущей к титулу Косы Смерти. Он безупречно владеет основными навыками, преподаваемыми в Академии (частичной трансформацией, рукопашным боем и дыханием души), дополняя их богатым практическим опытом.
Частичной трансформации Гамилькару пришлось учиться поневоле; его полная форма весьма специфична и влечет за собой, помимо преимуществ, ряд проблем, из которых наиболее значима мобильность.
Если говорить о навыках рукопашной схватки, то стоит отметить для начала физическую форму в целом: Гамилькар все еще полностью не восстановился после обморожения. Он хром и во время особо лютых приступов боли вынужден пользоваться тростью, что может создать впечатление неспособности постоять за себя. Оно обманчиво: француз (в душе), несмотря на некоторые проблемы с маневренностью, вызванные указанной выше проблемой, обладает громадной физической силой и стойкостью. В битве он, поначалу спокойный и вдумчивый, постепенно распаляется, обрушивая на противника все более яростный град атак, устоять перед которым могут немногие.
Его дыхание души наделено термическим атрибутом, проще говоря – огнем; или взрывом, если совсем уж сконцентрировать энергию. Эту особенность Баярд охотно применяет как на наковальне, так и в бою; более того, помимо традиционного использования в ближнем бою, он способен «зарядить» дыханием души используемое оружие (как правило, пистолеты), многократно усиливая огневую мощь. Это вполне позволяет бороться с Кишинами, не используя трансформацию (и сводя ущерб для окружения к минимуму), но вот само оружие, конечно, страдает и нуждается в замене после практически каждого боя.
Пламя Гнева; когда Гамилькар впадает в совершенную ярость (а такое бывало), его затягивающиеся шрамы расползаются до своего изначального вида, а дыхание души расширяется, увеличивая мощность основанных на нем атак. Явление временное и сильно изматывающее; после подобных припадков он нуждается в отдыхе, да и для здоровья они не сказать, что полезны.
Все заявленное выше, конечно, интересно, но главной козырной картой Гамилькара, как и положено Оружию, является…

Его полная Форма

[spoiler=Небольшая историческая справка]Как известно, восьмидюймовая (в русской классификации – 203 мм) пушка Марк-16 модификации «Быстрый Огонь» на момент выхода представляла собой вершину развития артиллерийской технологии. Лучшая во всем американском флоте, оснащенная системой полностью автоматической перезарядки, она превосходила аналогичные системы по скорострельности втрое, давая крейсерам типа «Де Мойн», на которых была установлена, вести бой с двумя себеподобными кораблями, имея при этом хорошие шансы на победу. Обладая приемлемой баллистикой и длиной ствола в пятьдесят пять калибров, она также могла использоваться в качестве универсального (то есть противовоздушного) орудия, впрочем, эффективность подобного решения стояла под вопросом.

Плюсы и минусы

+ Огневая мощь. Лучшая среди однокашников, как нетрудно догадаться, да и немногие Косы могут похвастать хоть приблизительно схожей разрушительной силой.
+ Дальность атаки. В базовом варианте сравнима с зоной прямой видимости (~12-15 км), с подключением прицельных систем существенно расширяется.
+ Прочность. Башенные установки типа «Де Мойн» были спроектированы с учетом требований защиты своего времени и должны были предоставлять экипажу и механизмам защиту от снарядов калибром восемь дюймов (если углубляться в технические детали, лоб толщиной в двести миллиметров, крыша и борта – около сотни. Словом, ковырять эту бронезащиту недолго и устать).

- Огневая мощь. Да, это не только плюс, но и минус. В группе особо не поработаешь, в оживленных местах не применишь, да и энергию артиллерия кушает гораздо активнее, чем тривиальное огнестрельное или холодное оружие.
- Ограниченные Отсутствующие как факт возможности самозащиты в ближнем бою.
- Мобильность. Её нет. Просто. Нет. Перемещаться автономно корабельная башня неспособна, для полноценного применения требует прочной площадки, ибо массой вполне способна дробить землю, асфальт и брусчатку.
- Точность. Артиллерийское орудие, как не крути, не снайперская винтовка, хотя площадь поражения в известной степени окупает сей недостаток.

Резонанс душ, как показала практика, разблокирует некоторые обычно заглушенные вспомогательные системы, ускоряя перезарядку (до оригинальной, составляющей шесть секунд, по умолчанию вдвое дольше), увеличивая прицельную дальность и точность, а также дает возможность применять различные типа снарядов.

Из небоевых способностей стоит выделить владение двумя иностранными языками (французским и итальянским), а также навыки вождения автомобиля, мотоцикла и катера (в планах освоение вертолета). В целом хорошо возится, помимо металла, с обычной техникой.
В быту, как ни странно, вполне способен себя обслуживать, во многом потому, что неприхотлив, но некоторыми слабостями все же обладает, в частности, желудочной зависимостью, цитируя мирных советских авторов Стругацких. Не чурается удовольствий, в список которых вхожи алкоголь, курение и, конечно, радости плоти.