Задания академии постепенно входили в привычку, и отвыкший от них повелитель находил это хорошим знаком. Он вновь вернулся, вновь освободился от клетки, в которую его заковало общество и обрел свободу, пусть и ограниченную длинной поводка, за который стояла крепкая рука, знающая, когда нужно потянуть, чтобы собака не только вернулась, но и запомнила своё место. Не приятно сравнивать себя с подчинённым зверем, но ложь самому себе та роскошь, которую могут себе позволить лишь слабые и незначительные людишки, согласные со всем, принявшие правила игры и уже успевшие стать гайками, которые закручивали своих свободолюбивых товарищей ещё сильнее. Хотя сам Гильгамеш если и мог кого-то назвать таким близким словом, то явно не просто так, возможно не перед собой, а может быть и вовсе этого не осознавал, потому и предавал ему посредственное значение.
  Как бы то ни было, но его настроение не омрачала мирская суета и надуманные проблемы. Не к чему за них цепляться, время придёт, тогда и сделает свой ход, пока же нужно наслаждаться тем, что имеет, ничего не жалея, оставляя после себя следы приятных воспоминаний в будущем и искрению улыбку в настоящем.
  Сейчас существовали куда более интересные темы, одной из которой было скорое прибытие в школу, названную в честь святого Патрика, навевающую одним своим именем мысли о прошлом, мысли о родине и о том, когда же она оправится от тяжёлого удара, да и сможет ли, а даже если и так, то будет ли она прежней и захочется ли самому парню возвращаться? Не сказать, что прежде хотелось, да и само переселение явно то подтверждало, но место, в котором провёл так много времени оставляет в душе человека определённый след.
«Нет… Всё же я не жалею, что отделался от всего» - вот что решил Гил, и на его губах появилась непринуждённая, но с лёгким оттенком робости, улыбка.
  Кто-то консерватор, кто-то либерал, кто-то любит порядок, а кто-то карнавал, другой бы ветер обуздал, ещё один мир грёз предал, из них едва не каждый своё место видел, а кто-то даже с болью знал. Своё же герой пока не отыскал, потому в этих вылазках ощущал своеобразную романтику, словно старая жизнь на мгновение стирается, и лист перед ним ещё более чистый, чем был в самом начале. Так ли это на самом деле? Конечно же, нет, вернее, пока что.
  Второй, но отнюдь не по значимости темой была девушка, разделяющая с ним этот путь. Трудно было понять, чего она хочет и если сам повелитель не любил излишне вдаваться в сложности, то спутница выглядела той, кто разделял такую легкомысленность далеко не всегда, да и не полностью, явно, что-то скрывая, что-то недоговаривая, но без режущей лжи. Такое Дарем ощущал и не только как повелитель, установивший контакт с оружием, а скорее как проницательный человек, успевший увидеть это не раз и не десяток, вырабатывая в этом определённые интуитивные навыки.
  Гильгамеш не ожидал, что то поручение, на занятии профессора Олафа закончится подобным образом и его игривое предложение заведёт их сюда вместе, но не чувствовал ни каких сожалений или неловкости, демонстрируя всем своим видом, что всё идёт так как и должно.
Шаг, ещё один, затем третий и так до бесконечности. Неторопливая прогулка по улице небольшого городка должна была в итоге их привести к цели, но кто сказал, что это время потерянно?
  Молчание не было неловким, скорее ни кто не выдвигал, ни какую тему, потому на себя эту роль решил принять Гил.
- Такой маленький городок, кажется весь можно обойти, - издалека начал он, окидывая взглядом улицы не обращаясь конкретно к Мелисе. – Я привык жить в более шумных и людных местах, в таких как Лондон, да и ходил в соответствующую школу.
  Небольшой экскурс в его жизнь ничего толком не говорил, скорее, служил опорой, исходя от которой, они смогут строить следующие слова, к тому же он давала своеобразное право задать какой-либо вопрос, чем и воспользовался парень.
- А ты где жила? И училась ли управлять своими способностями до академии? – на этот раз герой был милостив и перевёл взгляд на спутницу, призывая её ненадолго задержаться на этом самом месте.
  Сам он оперся о поручни моста, наблюдая за рекой. Не сказать, что планировал заниматься этим слишком уж долго, но и не спешил. Это они нужны, а не у них нужда, так что можно себе позволить слегка опоздать.

Любующийся своим отражением герой был беззаботен и расслаблен, не выказывая излишнего интереса к беседе, так же как и его отсутствия. Всё предельно лаконично, без излишеств, ровно, так как и должны вести себя учтивые люди, наверняка. Даже взгляд его в эти мгновения лишился какой-либо остроты, которую часто можно было заметить. Знал ли сам повелитель, но на поручениях академии его поведение менялось, не категорично, но это можно было отметить без труда, если иметь хоть какой-то опыт или стереотип в голове, связанный именно с Даремом конечно.
   Но ответ девушки потревожил, заставил усомниться всё ли в порядке, полагая, что за такими точными данными нет ни чего кроме дежурного холода, слишком уж безлично и далеко для студентки на обычной прогулке. Воспринимала ли она их моцион как что-то иное? Всегда ли Мелисса так отзывалась о своём прошлом подобным образом или же сделала исключение лишь для Гильгамеша? Ответов парень не знал, да и не сказать, что хотел в это лезть. В каждом есть какая-то загадка и раскрывать её быстро всё равно, что лишить себя части удовольствия от общения. Если их судьба стать… товарищами или друзьями, как называли эти отношения другие, то всё неизбежно станет ясно, в обратном случаи стоит ли прилагать усилия?
   Судя по всему, она не захотела оставаться в долгу и задала свой вопрос, который кто-то прочий мог посчитать грубым, неуместным и бестактным, но не Гил. Ему, откровенно говоря, было плевать слишком на много вещей, чтобы реагировать бурно на прямые слова, в коих не виделось издёвки. Впрочем, это был шанс, если не разрядить обстановку, то попытаться.
- Знаешь, - он сделал вдох, будто бы собирая воздух, как это делают персонажи фильмов перед сложными словами, но, слегка перетянуто. – Катастрофа в той или иной степени коснулась каждого и…
   В этот момент Меилисса неожиданно начала идти и Гил перевёл непонимающий взгляд в спину услышав её шаги, покачав головой, вздохнув. Вновь узрел водную гладь и, хмыкнув, поспешил за ней, не собираясь заставлять ждать.
- Могла бы проявить больше такта, - сказал повелитель более жёстко, чем обычно, возмущаясь этому нахальству.  – Ты должна научиться ценить общество приятных людей или придётся всю жизнь общаться со всякими придурками… И что ты так спешишь? Не терпится увидеть малолетних писак?
   Стоило подумать, как в голове возникли образы персон далёких от его идеалов во всех смыслах. Черноволосые, голодные, увенчанные очками, за толщиной линз которых и глаза-то увидеть сложно. Конечно же, они были в чёрной форме, а в руке у каждого второго по пергаменту и гусиному перу, с которого капали маслянистые чернила, следы которых без труда можно было заметить как на руках и форме, так и на лицах этих непостижимых оптимистов. Конечно, среди них было пара задумчивых толстячков по совместительству титанов мыслей, чьи жидкие едва пробивающиеся усики навивали мысли о Франции и, наверное, багетах.
   Гильгамеш тряхнул головой. И это на них она променяла его? Такого замечательного, что любое прилагательное недостаточно объёмное и яркое, стыдливо прячется, признавая, что, пожалуй, ему не под силу выразить ни глубину, ни качество сошедшего с древних фресок героя.
- Дура, - не сказать что Гил как-то конкретизировал слова или обращался к ней, ведь вместе с ними, по той же улочки шли ещё несколько людей, в том числе и представительницы слабого пола, на которых легко можно было заметить характерную для школьниц форму.
- Мы близко, - на это раз герой явно обращался к спутнице.
   И это было правдой. Здание выглядело серо, быть может, слегка безлично, наталкивая на депрессивные и меланхоличные мысли, если бы не яркие пятна-школьнике, суетящиеся вокруг, занимающиеся всякого рода играми зачастую, однако находились и те, кто что-то повторял, спорил, да что угодно…
   Шаг за шагом студенты приближались и чтобы не коротать время за бесполезными поисками, повелитель остановился, привлекая внимание группы детей у входа, довольно располагающе улыбнулся, как умел исключительно он и начал изливать из уст мёд своих сладких хоть и простых речей:
- Здравствуйте...
   Он помахал рукой, в однозначном жесте и продолжил:
- Будьте добры, проводите нас в поэтический клуб.
   Оставалось надеяться на сознательность детишек и то, что они не успели стать злобными и унылыми придирками, на манер многих взрослых.

Отредактировано Gilgamesh Durham (2018-10-10 17:24:54)

К великому облегчению Мелиссы повелитель ограничился нотациями, а ведь раньше они едва ли могли решить хоть один вопрос без применения силы. Самомнение Гильгамеша было за гранью понимания Лис, но, несмотря на резкие слова, парень шел рядом и был больше разочарован, чем зол.
- Почему сразу писаки? – блондинка предвкушала нечто грандиозное, чему точно не подходило подобное определение. – Между прочим, в общество приятных людей я и стремлюсь.
«Чтобы не общаться со всякими придурками», - последнюю фразу, столь естественную для вечно огрызающейся Локхарт, девушка опустила. Ссоры могли сказаться на их совместной работе, потому Мелисса сразу понизила градус дерзости. Она пока не понимала, что Дарем воспримет всерьез, а на что ответит злобной шуткой, лишь бы не остаться в долгу. Лис не часто доводилось выказывать привязанность, благодарность и всякое, что шло на пользу отношениям с симпатичными ей людьми. Пререкалась она куда уверенней, уже на автомате, о чем порой сильно жалела.
Они вышли на дорогу, которая должна была вывести их к школе святого Патрика, на что указывал так же поток юных учеников, да и в целом здесь было многолюдно, в сравнении с пройденными улочками. Инстинктивно Лис держалась ближе к повелителю, потому прекрасно слышала его нелестное высказывание. Девушка мгновенно подняла горящий взор на блондина, пристально глядя в его бесстрастное лицо. «Если он хотел меня обидеть, ему следовало сказать что пожестче», - Гильгамеш не адресовал оскорбление напрямую, но других целей Мелисса не наблюдала. По правде, она не понимала, чем заслужила такую характеристику. Подумать над этим блондинка не успела; перед ними возникло серое здание - школа, судя по всему. В сравнении с академией выглядела она уныло, но Лис предпочла назвать ее «обычной».
Дарем сразу направился к ближайшей группке школьников, оживленно обсуждавших что-то. Локхарт было интересно узнать, какая тема способна вызвать столько энтузиазма у мальчишек, но те были прерваны блондином, который вел себя на удивление приятно. «Так он все-таки может», - Лис приложила усилия, чтобы сохранить лицо, а не пялиться на товарища с открытым ртом. Озадаченное выражение на лицах ребят говорило, что они представления не имеют, о чем спрашивает незнакомец. По счастью рядом оказался учитель, поспешивший на выручку. Может, Лис назвала бы преподавателя симпатичным, спроси ее кто об этом, но сейчас внешность Адама Киблера занимала ее не больше, чем погода в Багдаде. Когда занятия ведет профессор Франкенштейн большинство мужчин меркнут в глазах студенток академии. Постепенно, конечно, все привыкают, но профессор невольно задал высокую планку для учителей Америки.
Лис внимательно слушала, что говорил преподаватель, пока они шли на встречу с членами клуба. Мистер Киблер закончил вводную, оставив студентов перед закрытой дверью. Как только он скрылся из виду, боевой настрой Мелиссы оказался смыт волной беспочвенного благоговения – от общества возвышенных, чувственных интеллектуалов ее отделяла обычная дверь. Она была достаточно тонкой, чтобы студенты могли различить голоса, доносящиеся из кабинета. Гильгамеш не разделял чувств напарницы, потому для него не было проблемой войти внутрь. Мелисса застыла в предвкушении за спиной повелителя.
- А вы еще кто?
Возвращение с небес на землю было стремительным, морально Лис приложилась как следует. Перед ними были типичные школьники, далекие от надуманных образов. Вместо того, чтобы самозабвенно строчить в тетради отдаваясь Музе они ели бутерброды. У них даже не было трибуны, с которой поэт должен просвящать черствый народ! «Не, мы точно дверью ошиблись».
- Привет, для начала, - холодно ответила блондинка из-за плеча напарника, многозначительно подняв бровь.
Девушка чувствовала, что не сможет вывести разговор в нужное русло, предоставив все Гильгамешу. Внутри еще теплилась слабая надежда, что это вовсе не тот «милый» клуб, который они ищут.