Первый день в школе! Знакомо, не правда ли? Энн нравилось учиться в колледже при приюте, хотя там объясняли самые базовые вещи — как писать, читать, какова высота Эвереста и сколько кораблей было в первой главе Илиады. Про оружия, повелителей и ведьм в тех книгах, что были доступны Энн, не говорилось ни слова, поэтому почти вся новая информация воспринималась как маленький рождественский подарок. Волнение свернулось между рёбер колючим ежом. Попытка выманить его стаканом молока на завтрак ничем не хорошим не закончилась: аппетит пропал с концами, Энн сгрызла ноготь на указательном пальце и трижды проверила сумку с учебниками и тетрадями. Вряд ли поголовно все студенты Академии были в восторге от сидения на лекциях, но ведь знаниям откуда-то нужно браться. Пускай скучно или сложно, но если разобраться в основах, потом будет намного проще. Энн верила в это, когда поднималась по длинной лестнице, и когда искала нужную аудиторию, и когда с удивлением поняла, что пришла слишком рано, а указателей почему-то нигде не висело. Или их сняли специально? Не, вряд ли. Скоро подтянутся остальные и подскажут, куда идти. Из-за допросов и близкого общения со службой безопасности Города Смерти Энн пропустила первую неделю учёбы и переживала, что не успеет нагнать других студентов. Целая неделя, мамочки! Не то чтобы это было ужасно много, но хотелось не выделяться из толпы и не привлекать к себе лишнего внимания. Любой, кто переведётся в середине года или явится под конец занятия, автоматически станет белой вороной. Ну нет, этого счастья нам не надо!
Решительно сжав кулачки, Энн шагнула в неизвестность — то есть, в следующий коридор. Надежда случайно наткнуться на нужную дверь не покинула её даже когда перед лицом внезапно оказалась куртка с леопардовым принтом. Энн отпрянула, едва не упав, схватилась за стену и уставилась на принт. В глазах рябило от яркости пятен, словно она резко вышла из темноты под полуденное солнце. Обладатель столь выделяющегося рисунка повернулся к Энн, оказавшись парнем, на первый взгляд — примерно её одногодкой.
«Красивый», — пронеслось в голове рассеянное. Светловолосые и голубоглазые люди редко встречались на пути, предпочитая рождаться где-нибудь не в Англии. Справедливости ради, рыжих Энн видела тоже немного, так что парень не являлся каким-то там чудом дивным. Просто симпатичная мордашка и классные волосы. Именно такими, хрупкими и тонкими-звонкими, должны быть дети, подброшенные фейри вместо человеческих младенцев. Ему бы уши заострить, и будет вылитый эльф. Говорить вслух этого Энн не стала, предположив, что парню и так в жизни прилетало за совсем не мужественную внешность.
— Извини, я тебя не заметила, — улыбнулась она как можно доброжелательнее. Уф, хорошо, что брекеты давно исчезли с зубов! Было бы неловко. — Не подскажешь, как пройти в аудиторию тридцать два? Похоже, я слишком рано пришла или что-то вроде…
Никакого смущения при разговоре с парнями Энн не испытывала. Ну парень и парень, чай не единорог и не говорящий чайник. В приюте спать клали, конечно, по разным комнатам, но работали все одинаково. Перед кем-то заметно старше или преподавателем можно было бы скорчить жалобную мордашку, но незнакомец был, очевидно, таким же студентом, возможно, будущим одноклассником. Так что улыбаемся, ждём и не пялимся на волосы.

Отредактировано Anne Shirley (2018-10-07 01:00:15)

Характером парень-эльф напоминал мрачнющего дракона, на чьи сокровища вздумал покуситься наглый полурослик. Да, Энн нравились «Хоббит» и «Властелин Колец», что в этом такого? Ассоциации пришли сами, она их не доставала специально, чтобы приклеить на встреченного парня бирку! И так хватает переживаний, чтобы волноваться ещё и о том, что там себе подумал другой человек. Судя по его лицу, восторга от общения он не испытывал, хотя кто знает, вдруг для него это норма. Не дождавшись ответных реверансов, а лишь короткого и хлёсткого повеления идти за ним, Энн пожала плечами и пошла. Искать кого-то другого в проводники глупо, леопард со спины парня на неё не прыгал, а недружелюбная реакция… у всех свои недостатки, верно? Особо это не задевало, Энн знала, что нравиться всем может только американский доллар. Зато она не опоздает в свой первый день и не окажется белой, то есть, рыжей вороной. В службе безопасности и дисциплинарном комитете ей уже прозрачно намекали, что лучше бы вести себя тихо-мирно и не отсвечивать. Как послушная и ответственная девочка, Энн собиралась поступать именно так.
Аудитория оказалась так близко, подумать только! План тут же оказался на задней стороне тетрадки, ведь не ловить же ей каждый день новых провожатых, надо и самой добираться, не забредая при этом в столовую, тюрьму и лабиринты, скрытые от чужих глаз. Размеры Академии внушали трепет, наверняка под ней был скрыт если не пресловутый лабиринт, то множество переходов и тайн точно. Идеальный слух, который пожелает проверить сотня студентов. Интересно, с его помощью отсеивают потенциальных нарушителей правил или просто развлекаются, наблюдая за тщетными попытками?
Риторические вопросы моментально вылетели из рыжей головы, когда Энн зашла вслед за парнем в просторное помещение. Аудиторию она представляла именно так: большой, светлой, со множеством скамей, полукругом уходящих наверх. Перед кафедрой стоял серьёзный и усталый на вид профессор, на местах уже сидело несколько студентов. Некоторые из них сразу чем-то выделялись — позой, одеждой, громкой и уверенной речью, другие спали прямо на сложенных руках или книгах, третьи вообще не пришли. Был ещё четвёртый тип, невзрачные тени, лиц которых Энн не запомнила ни с первого, ни с пятого раза. Что ж, со временем всё будет. Соблазн взглянуть на однокурсников иначе, хотя бы краешком поразглядывать их души был так велик, что лишь звонок о начале урока сбросил с Энн транс предвкушения. Она вздрогнула, опустила голову и резче, чем собиралась, села рядом с парнем-эльфом. Кажется, он этому факту сильно удивился, ведь возле него больше никого не было, а опаздывающие девушки и парни старательно избегали даже смотреть в его сторону. Да кто он такой? Внебрачный сын Шинигами? Местная «элита» или наоборот — злостный хулиган? И тех, и других Энн доводилось встречать, но вот так, с полпинка, эльф не раскалывался.
Ладно, неважно.
— Спасибо! — шепнула Энн, прикрыв рот ладонью. Некрасиво вообще не поблагодарить, даже если благодарность свою она могла засунуть в разные интересные места. Послав парню на всякий случай ещё и улыбку, Энн раскрыла тетрадь на первой странице, записала название предмета, имя преподавателя и тему. Вот она, новая, удивительная жизнь! От предвкушения длинные рыжие косы едва не подпрыгивали, всё норовили упасть то за спину, то на грудь. Энн фыркнул тихо, отбрасывая мешающие волосы, склонилась над белым листом и не разгибалась минут десять, пока сам преподаватель не сделал перерыв на стакан воды. Лишь тогда выдалась минутка сладко потянуться, осмотреться по сторонам — те, кто спал, проснулись, говоруны перебрались на галёрку, отличники сидели впереди и ловили каждое слово.
На листке соседа (в клеточку, вырванном явно просто чтобы был), не было записано ни единого слова.

Отредактировано Anne Shirley (2018-10-07 22:18:51)

Обучение в Академии Смерти напоминало то, чем обычные люди занимались в университетах. То есть бегать за студентами никто, кроме как во время практических занятий, не собирался, за свои ошибки ты расплачивался сам, а теорию зубрил на общих началах, и плевать, кто ты при этом — оружие, повелитель, ведьма или радужный единорог. Мысль, что не все в аудитории понимали преподавателя, закралась в голову Энн к концу лекции. Не то чтобы она и раньше не знала: сюда приезжали люди со всего мира, и хотя имелись филиалы почти в каждой стране, получить образование в Академии считалось почётной и полезной тратой нескольких лет жизни. А значит, опыт и навыки у студентов тоже были разными, даже в классе для начинающих, где многое в итоге зависело или от таланта, или от усидчивости. Ну, и ещё немножко от того, как сильно ты хочешь болтаться в статусе «ничего не знаю и не умею». Не без оснований Энн подозревала, что большинство из будущих коллег или имели «школу жизни» на улице, или прошли курс молодого бойца в семье с глубокими корнями, или ещё как-то повысили уровень собственного величия до предельной отметки. Поэтому простым смертным ничего не оставалось, кроме как слушать, записывать и учить, что было не так-то и плохо. Хорошо даже. Но ведь Академия — это не сплошь учёба, верно? Это бои, состязания, напарники, смертельная опасность и встреча с неведомым. Общение, как ни крути. Вот с последним намечались проблемы. Энн видела, что с некоторыми из учеников вполне можно было вести дела, даже спросить что-то и не быть посланной далеко и надолго. Однако пресловутое женское любопытство тянуло нос к человеку, с которым его хозяйка повстречалась в коридоре. Почему эльф не вёл конспект? Что такого интересного было в его блокноте, на вид очень-очень старом? С трудом подавив соблазн придвинуться ближе и заглянуть в чужие записи, Энн мысленно дала себе щелбан и сосредоточилась на лекции.
Впрочем, ненадолго.
— А теперь перекличка, — профессор выглядел уставшим: неудивительно, ведь ему приходилось объяснять элементарные для него самого вещи целому классу лбов. Ну ладно, кто-то наверняка всё это знал. Просто так тщательно скрывал знания, что они совершенно не отражались на лице. — Энн!
Почему-то называл профессор только имена. Видимо, фамилия — это слишком круто для NOT. Впрочем, Энн было всё равно, как к ней обращались старшие, пока не переходили рамки вежливости. Для этого человека она уж точно никогда не будет «мисс Ширли».
— Я здесь, — коротко глянув на неё, профессор пробормотал что-то себе под нос и поставил галочку в журнале. Процесс до боли напоминал рутину в колледже, когда проверять начинали под конец занятий, чтобы узнать, кто досидел и выдержал, а не сбежал во время короткого перерыва. Энн немного нервно поёрзала на скамье, оглянулась — другие по очереди то поднимали руки, то лениво отмахивались, мол, тут мы, никуда не делись. Было заметно, что всех их профессор знал в лицо. Стало стыдно: неделя не критична, конечно, но разница со временем будет всё заметнее. Хм, может, попросить у кого-нибудь конспект?
Парня-эльфа окликнули предпоследним. Имя — странное, произнесённое с сильным акцентом, засело в голове, как длинный острый гвоздь. Йу-урий. Так, что ли? Йу-ра. Попытавшись произнести имя мысленно, Энн потерпела сокрушительное фиаско. Зато отпали вопросы на тему «почему он не пишет». Про Россию не слышал только глухой, и хотя ничего, кроме медведей, непонятных балалаек и водки Энн вспомнить не смогла, всё равно прониклась уважением. Говорят, там очень холодно даже летом. И люди настолько суровы, что даже представитель филиала не абы какое оружие, а самая настоящая Царь-пушка.
— Эм... Извини, а можно...
Эльф ускользнул: после занятий он растворился в толпе настолько быстро, словно использовал заклинание невидимости. Энн сплела пальцы в замочек, подумала. Приставать к человеку, который очевидно не хотел общаться — плохо. Но ей же было интересно! И хотелось помочь, ведь если у этого Йу-уры правда не очень ладится с языком, то разве не долг одноклассницы хотя бы постараться это исправить? Оставалась сущая мелочь: донести эту светлую мысль до неприступного русского и не отхватить после смелого предложения сумкой по лбу.
Так и потянулись дни в Академии Смерти: Энн садилась рядом с Юрой — произносилось это именно так, она посмотрела транскрипцию в учебнике, — здоровалась и прощалась, иногда подходила на перемене и внятно спрашивала, не хочет ли он сделать вместе домашнее задание. Похоже, вопросы его только раздражали, но Энн не сдавалась. Спустя неделю неторопливой осады Юриного метафорического замка она пришла в класс раньше остальных и увидела там... ну, понятно кого.
Улыбнулась, сказала бодро:
— Привет! — а затем, следуя уже женской интуиции, добавила на французском: — Si froid dans la rue!*
Французскому её научила воспитательница в приюте. Она то ли неудачно выскочила замуж, то ли перебралась из Франции специально, никто из воспитанников особо не интересовался. Женщина в возрасте, она часто болтала на родном языке и объясняла на адской смеси английского с французским сложные моменты из книг. Читать Энн так и не научилась, зато нахваталась разговорной лексики, блистать которой на улицах Парижа она никогда бы не стала. А тут как-то само вырвалось.
____________________
*Так холодно на улице!

Он ответил, ответил! Энн с трудом удержалась, чтобы не захлопать в ладоши. Прогресс был крошечный, буквально шажок вперёд, но и такая малость со временем могла толкнуть целый состав с горы вниз. Главное найти точку опоры и вовремя нажать на рычаг. Не то чтобы Энн была фанаткой физики, но ей правда показалось, что в это раннее, ничем, в общем-то, не примечательное утро произошло нечто чертовски важное. Почти знаковое, как свадьба очередной модели с очередным наследным принцем британской короны.
В приюте говорили: иногда невозможно понять, что ты на самом деле чувствуешь. Погаси улыбку, слепит. Улыбка вообще удобная штука — скрывает истинные эмоции, помогает наладить контакт, показывает, что у тебя всё замечательно и не надо тревожиться, спасибо. А ещё Энн могла улыбаться просто потому, что ей было весело и хорошо, без причины порой, а когда причина всё-таки находилась, удержать бурлящий внутри вулкан эмоций становилось попросту нереально. Чтобы случайно не задеть Юру рукой или тетрадью, Энн медленно вдохнула-выдохнула и тогда лишь села рядом, вспоминая на ходу давно не пользованный язык. Акцент у неё был, конечно, аховый, ещё хуже, чем не-чистый-лондонский, но вроде бы Юру всё устраивало, раз он даже задал вопрос, а не уткнулся в книжку, игнорируя внешние раздражители. Так, что же там было?..
Не слишком уверенно — фразы и слова ещё надо было подобрать, а фонетику уговорить не скрипеть на зубах, как ириски! — Энн пояснила, зачем:
— Понимаешь, мне хочется с тобой подружиться. Ты очень... необычный, светлый, а любопытство никуда не деть, я пыталась. Если не хочешь дружить, я надоедать не буду, но позволь хотя бы помочь с английским?
Очень удачно в аудитории никого не было, Энн даже специально оглянулась, чтобы убедиться, что никто не заснул на лавке в аудитории. Без свидетелей да ещё и на французском Юре должно быть намного легче обсуждать и признавать свои проблемы с языком. Он не выглядел таким ершистым, как неделю назад, стрелял глазами довольно воинственно, да, но с намёком на перемирие. Энн сочла это хорошим знаком.
— Мы могли бы заниматься в библиотеке после лекций, — удобно всё-таки приходить раньше, можно без стеснения повернуться всем корпусом к собеседнику и разглядывать его с интересом. То есть, Энн и раньше этим занималась, а теперь ей, если выражаться спортивными терминами, показали зелёную карточку. — Или тренироваться! Я бы с радостью посмотрела, как ты превращаешься в... — Она сощурилась, зелёные глаза чуть потемнели, выдавая концентрацию и иной взгляд, направленный уже не на внешность. — У тебя сильная душа. Ой, прости, что так внезапно!.. Я немного умею их видеть... Души в смысле. В общем, ты подумай, ладно?
Получилось неловко и Энн бы с радостью ещё пару раз извинилась для надёжности, но в аудиторию зашёл учитель и первые ласточки. Пришлось свернуть разговор и сделать вид, что они снова просто так сидят рядом и совсем-совсем не хотят разговаривать, как остальные, спрятавшиеся на галёрке. Энн задумалась о записочках или тайном шифре, но для этого надо стать настоящими друзьями, рано ещё. Зато как волнительно!

Эмоциональность стала из достоинства огромным недостатком — ну как тут усидеть на месте, когда изнутри тебя разрывает, как накрытый крышкой котелок с варевом? Не обязательно ведьминым из мышей и лягушек, самый обычный куриный суп тоже способен «убежать», если не следить за температурой и вовремя не помешивать содержимое котелка. Главное не взбалтывать, а то случится неприятный такой «бум». Успокоиться себя Энн заставила так: вспомнила один из допросов, на котором её, конечно, не мучили и не били, но сидела она перед вежливым человеком со стальными глазами как на иголках. И со временем обрела такое спокойствие, будто вместо крови по венам тёк жидкий лёд. Вопросы и собственные ответы немного отрезвили. Она всё-таки не в нормальной школе и каждый студент — потенциальный убийца кишинов и ведьм, не особо стремящийся понять разницу между ведьмой плохой и хорошей. «Хороших» в природе не существует, если верить учебникам и преподавателям. Радуясь общению с одноклассником, нельзя забывать, что при малейшем подозрении он может и напасть — так их всех учат, разве нет? И резонанс с любым напарником был штукой рискованной, ведь кто знает, какая последует реакция и не станет ли триумф наконец получившейся техники для Энн последним в жизни.
Она не собиралась отступать назад и отказываться от своих слов. Но поумерила пыл, напомнила себе, что осторожность — в первую очередь, а потом уже чисто девчачьи прыжки до потолка и фантазии о первой настоящей дружбе. Юра ей правда нравился и казался интересным, значит, нельзя было ни выдать себя, ни разочаровать его.
«У нас полно свободного времени, — могла бы ответить Энн, — мы же новички, да и занятий не так много, как я представляла до поступления. Думала, будет тяжело. Пока только интересно. И сложно — на практике. Вот её бы подтянуть…»
Юра наверняка заметил, что с боями у незадачливой повелительницы туго. Отбарабанить теорию или написать тест на «отлично» — это, конечно, здорово, но на кишина не произведёт никакого впечатления. Не отметками же его убивать, правильно? Пока что ладить с оружиями Энн могла только вне тренировочной площадки. Стоило выйти на свободное пространство перед целым классом и взять в руки меч/копьё/нунчаки, как всё шло по… одному интересному маршруту. Нет, кожу ей оружие не сжигало и моментально не чувствовало, кто она на самом деле. Но ни о какой слаженности не могло быть и речи, в первую очередь из-за хреновой физической подготовки самой Энн. Скакать, уклоняясь от ударов, было трудно, а с чем-нибудь тяжёлым и живым наперевес — тем более. В итоге проигрывали оба. Мало кто рвался снова возиться с неопытным повелителем. Энн понимала, почему, но обида от этого не рассасывалась по волшебству. Надо больше работать! Стараться! Угу, и поменьше читать мотивационных книг, ни черта они не помогали. Иногда появлялось желание прошептать один из маминых стишков, только разум отвешивал пинка и напоминал: любая магия снимет защиту души, и её прикончат её же одноклассники. Так что терпи и бегай по утрам, как бы ни хотелось валяться в кровати подольше.
«После пар» — такая заманчивая фраза! Можно мечтать и думать, как вести их маленькие уроки, чтобы Юре было понятно и интересно. В приюте не раз приходилось помогать воспитателям с обучением совсем маленьких детей. Читать им сказки, рассказывать истории, добиваться внятных фраз, а не милого, но бесполезного «агу». Раз я справилась с четвёркой близнецов, то одного русского точно осилю! Так рассуждала Энн, вспоминая то основы педагогики, то смешные яркие картинки с буквами английского алфавита, которые она когда-то рисовала сама и даже зачем-то бросила на дно чемодана с другими вещами. Пригодились наконец.
Один взгляд украдкой и в сторону разрушил тщательно возведённую стену спокойствия. Вдоль спину пронёсся сквозняк. Кончики пальцев онемели, а в груди наоборот стало жарко, как во время обострения воспаления лёгких. Только дело было не в затяжной болячке, которой Энн однажды мучилась в детстве, а в картинке, которую Юра рассматривал, как многие мальчишки — плакаты хорошо знакомых звёзд. Ведьм принято было сжигать или топить. Считалось, что эти две стихии очищали их грязные души. Много позже охотники из Шибусена и его филиалов доказали глупым людям, что специальное оружие справляется с подлыми колдуньями намного лучше. Энн передёрнуло от фантомного ощущения голодного пламени на коже. Она не заблуждалась, думая о своих одноклассниках лучше, чем они есть. Но всё-таки в глубине души надеялась, что хотя бы кто-то из них не пожелает ей смерти в огне. Может быть. Наверное.
О чём думал Юра, читая записи в блокноте? Радовало ли его показательное сожжение ведьмы? По его лицу и не скажешь. Энн не стала спрашивать и сделала вид, будто не заглядывала в чужие вещи и вообще ни капли не беспокоится по этому поводу. Водить ручкой по бумаге она заставляла себя сквозь оцепенение и почти физическую боль. Страшно. Она знала, на что шла, но… умирать не хотелось. Ужасно, вот. А кому понравится гореть заживо?
Наконец-то занятия кончились и Энн вместе с Юрой отправилась в библиотеку. Там было тихо спокойно, почти не появлялось людей, потому что дышать пылью мало кому нравилось. Свободный столик с отличным обзором выбирал Юра и Энн в который раз задумалась, насколько же хорошую подготовку он прошёл у себя в России.
— Итак… Начнём с алфавита и произношения. Потом я принесу карточки и будем учить слова. Если что-то непонятно — спрашивай, не стесняйся, постараюсь объяснить.
Энн переборола внутренний мандраж и запинала страх глубоко-глубоко в душу. От собственной слабости было тошно, надо с ней бороться. И вместо панического бегства встречать проблемы с улыбкой. В конце концов, кому сейчас легко! Без прежнего оцепенения она села рядом с Юрой, а не напротив, чтобы между ними не было стола, и принялась терпеливо и спокойно рассказывать основы. Это знал любой маленький англичанин, но не было ничего страшного или стыдного в том, что у Юры не хватало ни опыта в разговоре, ни знаний в грамматике.
Чтобы его поддержать, Энн добродушно сказала:
— Пытайся объяснить, находи синонимы, используй образы. Если не получается — пытайся снова. Даже жестами можно сказать очень многое, правда? На всё нужно время, так что мы просто будем заниматься каждый день, а ещё делать домашние задания — каждый своё. И я бы с радостью подтянула французский, и ты бы учил меня. Разве не классная идея?