~22:00
Город Смерти
Склад за книжной лавкой

.  "Иногда я задумываюсь о том, почему любое действие, которое предпринимается для обогащения себя любимого, встречает такое жесткое сопротивления со стороны людей даже не вовлеченных в эти вещи. Не имеющих никакого навара или прибыли для себя.
Вывод напрашивается один — Зависть."

   Именно эти мысли блуждали в голове Егиша в то время, когда в небольшой, но очень крепкой пристройке к книжной лавке чеха Якуба Дворжака, по прозвищу «Умник», стали с оглушительным грохотом взрываться вещи, которых там не должно было быть. Пристрой официально был собственностью «Умника», но Татевосян и Тшетшелевски уже давно арендовали это помещение и использовали его по своему усмотрению. И, конечно же, прекрасно знали - что там есть, а чего нет.

   Оторвав морду от холодного бетонного пола, Егиш посмотрел на своего партнера, валявшего рядышком в такой же позе. В этот момент что-то знакомое со свистом пролетело в воздухе.

   «Это была хреновая идея».

   Мысль была написана на лице Кшиштофа, когда он, задрав голову, провожал взглядом пролетающий над его головой черный «Гинденбург», некогда бывший сорока восьми сантиметровой копией полового органа жителя южно-африканской страны с забавным названием Замбия, запрещенный к производству и продаже в сорока трех странах мира.

   Когда напарники увидели, куда упало изделие маленького американского завода "Jokes and Joys for Adults", сокращенно JaJfA, они оба поняли: "Это была очень хреновая идея".

   "Надо было заказывать из Китая. Какое-то низкое у них качество в последнее время",- решил Кшиштоф.

   — Низко пошел. Видать к дождю,- Не сдержавшись прошептал Тшетшелевски,- Слушай, а почему именно Замбия? - Озвучил поляк внезапно промелькнувшую в голове мысль.

   — Я, конечно, слышал, что у них там у мужиков гигантские. Но как они это выясняли-то?
   — Самым обычным способом, мой маленький неопытный друг. С помощью белых женщин,- Последовал невнятный ответ Егиша, который только сейчас осознал, насколько все плохо.

   Вопрос который напрашивался дальше, обиженный любознательный поляк не стал задавать. Тем более, в его голове уже сам собой возник ответ.
   «— А почему запрещенный к производству и продаже?
    — Потому что после него мужчины перестают их привлекать.»

   Он еще пару секунд рассматривал людей вошедших на склад через запертую лично им ДВЕРЬ. И на «Гинденбург». Точнее, на того, от чьего лица он только что отскочил.

   — Готовься бежать так, будто мы оказались в клубе “Pulsе” в Орландо, когда туда зашел Омар Мартин,- Егиш со страхом в глазах посмотрел на напарника.

   "Сегодня я считаю себя самым удачливым человеком на земле".
   Эта мысль с явной долей сарказма промелькнула в голове у Кшиштофа, пока он лихорадочно соображал, как же он докатились до того, что его сравнивают с мертвыми геями.

Отредактировано Eghis Tatevosyan (2018-07-25 18:00:05)

~11:45
Город Смерти.

.  "Это был неплохой план. По крайней мере, я мог избавиться от сосущего… сосущего  силы поляка, и сконцентрироваться на побеге. А Кшиштоф спокойно мог пролезть в какую-нибудь щель, куда взрослым людям было не попасть."

   Сорвав с руки огнемет и зашвырнув его в правый проулок, я свернул налево. Память услужливо подсказала, что впереди будет узкий спуск с лесенками. Стесняться мне больше было нечего, так что я, аки горный баран, перепрыгивал через ступеньки, находясь в миллиметре от того, что бы пересчитать их своим лицом. Тем более, что под ноги попадались разные вещи — горшки с цветами, какие-то коробки, скамейка, табуретка — все то, что мы так любим проклинать, когда ударяемся об это пальцем на ноге.

   В итоге, «камнем» преткновения оказался белый в серую полоску кот. Увидев меня, животное решило ретироваться. Ну и, как это обычно и происходит, сделало это именно туда, куда я приземлился после очередного прыжка.

   Я не сильно его «придавил», хотя вопли были такие, будто я его прилюдно четвертовал. Благодаря этой скотине, мне все-таки удалось облобызать несколько последних ступенек. Заодно, я смог полюбоваться на то, как по этой же лесенке неуверенно спускается мой преследователь. Он обратился из здорового мясницкого топорика обратно в человека, но, поверьте, краше от этого не стал.

   «И черт меня дернул дать этой обезьяне в рожу»,- Злобно подумал я,- «Нет, что бы сдержаться. Задуматься на секунду. Прикинуть хрен к жопе. Так нет...»
   Собравшись с духом, я поднялся и снова побежал,- «За то как он упал. Хорошо приложил. Душу отвел».

   Я свернул направо. На следующей развилке — налево. Еще через триста метров нырнул в малоприметную арку, которая привела меня на небольшой арабский базар. Да-да. Даже здесь, в Городе Смерти, есть эти драные козолюбы. Нет. Я их не ненавижу. Просто не люблю. С ними тяжело вести дела. Хотя, это относится и ко всем остальным.

   «Мясник» не отставал. Странно, при его массе я должен был давно оставить эту тушу позади себя, но он был словно прилипший к хвосту репей.
   «Ничего-ничего, сладенький, сейчас посмотрим — как ты будешь выкручиваться тут».

   Я пробирался через толпу, расталкивая людей плечами и локтями. Как олимпийский пловец, я врезался в людское море и пробивал себе путь. В какой-то момент «Мясник» потерялся из виду, и, казалось, можно было вздохнул спокойно. Я даже замедлил шаг. Но, внезапно, его бритая голова в белой маске вновь возникла на горизонте. Он неуверенно вертал ей из стороны в сторону, пытайся найти меня. Я не дал ему такого шанса и, пригнувшись, ворвался в первую попавшуюся лавку.

   «Одежда ручного пошива Абдулы Аль-Хазри».

   — Охренеть можно!- С чувством прокомментировал я, увидев перед собой катанные из бараньей шерсти подштанники. Выкрашенной в розовый.
   — Молодой человек!- Меня с укором окликнул хозяин лавки. Маленький, сморщенный, с огромным носом и такими же нелепо большими очками. Мумия. Восстала из мертвых и пришла в город смерти торговать своими бинтами.
   — Простите дядя. Это я от избытка чувств.
   Старик покачал головой и вдруг, слащаво так, улыбнулся.
   — А вы на себя присматриваете или в подарок,- Он критично осмотрел меня с ног до головы,- Негоже с таким срамом по улице бегать.

   В этот момент меня накрыло. Нет, не подумайте — я никогда не выделялся излишней стеснительностью или робостью. Но вот сейчас, когда меня немного «отпустило» от бешеной гонки по улочкам Города Смерти, я, наконец, заметил… даже не так. Я почувствовал прохладный и свежий ветерок там, где ему не положено было быть. «Эээ... братец. Так нельзя. Оно, конечно, красиво и достойно всякого восхваления, но тебе так не только от «дискомовцев» бегать придется».

   Я воодушевился и стал с интересом осматривать «одежду ручного пошива». Это, конечно, не то, что я привык носить, но, по случаю такой оказии — сойдет. Араб что-то мягко шептал на ухо, но прожив большую часть времени в Ереване, я наловчился игнорировать этот треп. Выбрав вещи взамен испорченным: легкие светлые брюки, бежевую курточку без рукавов и широкополую плетенную шляпку — я обратился к хозяину лавки и был вырван из кутерьмы жизни почти на целый час.

   Маленькая, сморщенная арабская жопа оказалась тем еще евреем. И я готов ответить за свои слова. Я знал много евреев и тех кто под них косит, и, поверьте мне, этот араб был одним из самых еврейских евреев, которых я знал. По итогу, мы вымотали друг друга так, что першило в горле и пришлось «отведать» их дерьмовый арабский кофе, что бы снова начать говорить. А в прочем — все кончилось хорошо. Я сумел выбить скидку оставив старику свою старую одежду, а он небольшую надбавку за разрешение воспользоваться своим задним выходом.

Отредактировано Eghis Tatevosyan (2018-07-26 16:46:16)